• БЛАГОЧИННЫЙ
• ДУХОВЕНСТВО
• ХРАМЫ
• ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ

• УКАЗЫ
  • Епархия
• РАСПОРЯЖЕНИЯ
  • Епархия
  • Благочиние
• СОГЛАШЕНИЯ И ДОГОВОРЫ
• ПЛАНЫ РАБОТЫ

• Балахнинский район
  • Источник Пафнутия Балахнинского в Б.Козино
  • Источник святителя Тихона Амафунтского в д. Ясенево
• Чкаловский район
  • Источник святого великомученника Дмитрия Солунского
  • Балахнинский район
    • БАЛАХНА
      • Приход Соборной церкви в честь Рождества Христова
      • Приход церкви в честь Сретения Господня
      • Приход церкви в честь Воскресения Христова
      • Приход церкви в честь Неруковорного Образа Спаса
      • Приход церкви в честь Святой Живоначальной Троицы
      • Приход церкви в честь Святителя Николая Чудотворца
    • с. Б. КОЗИНО
      • Приход церкви во имя Архистратига Божия Михаила
    • с . М . КОЗИНО
      • Приход церкви в честь Воздвижения Креста Господня
    • с. ШЕЛЯУХОВО
      • Приход церкви в честь Преображения Господня
  • Православные классы
    • 1 православно- ориентированный класс
    • 2 православно- ориентированный класс
    • Дошкольная православно- ориентированная группа
    • Публикации
    • Галерея
    • Видео
  • Воскресные школы
    • Положение о школе
    • Направления деятельности
    • Учебные программы
    • Методические материалы
    • Галерея
  • Духовно-нравственное обучение и воспитание в муниципальных школах
  • Православная библиотека
  • РЕДАКЦИЯ
  • СВЕЖИЙ НОМЕР
  • АРХИВ
  • ЭКСПОЗИЦИЯ
  • МЕРОПРИЯТИЯ
  • ГАЛЕРЕЯ
  • Акция "Троицкий некрополь"
  • Молодежный велопробег "Дорога к храму"
  • Молодежный православно-патриотический сбор
  • Звонница для Соборного храма Рождества Христова

Интервью / Статьи

ЗНАМЕНСКАЯ ЦЕРКОВЬ БАЛАХНЫ: возвращение из "плена" СРЕТЕНСКИЙ ХРАМ БАЛАХНЫ: от князя Пожарского до наших дней РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО. О евангельской истории праздника, времени этого великого события, народных традициях и церковных особенностях празднования Священномученик Лаврентий, епископ Балахнинский. Исторический портрет

Фоторепортаж

Архипастырский визит митрополита Нижегородского и Арзамасского Георгия в Балахну. 03 - 04 июля 2015 года I турнир по боксу на кубок и призы Балахнинского благочиния, посвященный 70-летию Великой Победы Молодежная акция Балахнинского благочиния «Спасибо, ветераны, за Победу!» РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО - 2015. Богослужение и крестный ход Митрополит Георгий освятил в Балахне храм в честь иконы Божией Матери «Знамение». 25 декабря 2014 года

НАДГРОБНАЯ ПЛИТА 1538 г. С БАЛАХНИНСКОГО НЕКРОПОЛЯ XVI - XVII ВЕКОВ.

рис.1

1. Выявление плиты и исторический контекст.

В июне 2007 года во время реставрационных работ в подклети Никольской церкви под полом была обнаружена белокаменная надгробная плита, с эпитафией, сохранившаяся целиком и в хорошем состоянии, но расколотая на две части.

С полной уверенностью можно сказать, что описываемая могильная плита по месту изначального нахождения, относится к древнему некрополю XVI - XVII  вв., располагавшемуся на территории Балахнинского Покровского мужского монастыря. Точной даты основания монастыря, за отсутствием письменных источников, к настоящему времени пока установить не удалось.[1] Но, бесспорно то, что появление в XVI веке в этой части Балахны монастыря, стало возможным только под прикрытием дерево-земляной крепости, строительство которой началось в 1536 году,[2] в результате чего Балахна приобрела официальный статус города и стала упоминаться в летописях.[3] Поэтому, вполне возможно, что погребение, связанное с данной могильной плитой, точная датировка которой достаточно ранняя - 1538 год, было осуществлено еще до создания к югу от крепости монастыря и строительства Никольского храма.

Необходимо отметить, что на сегодняшний день, после шиферного пряслица XIII в., обнаруженного во время археологических раскопок на территории центрального рынка в 2006 г.,[4] найденная белокаменная надгробная плита является наиболее древнейшим, из сохранившихся, материальным артефактом, относящимся к древней истории Балахны. В этом исключительная ценность этой археологической находки.

Данная плита не единичная такая находка. В 1994 г. во время археологических раскопок на территории бывшего Покровского монастыря, проводившихся специалистами историко-археологического центра "Регион", были найдены 46 фрагментов бесформенных обломков орнаментированных белокаменных могильных плит, в том числе 12 крупных фрагментов из которых 6 фрагментов - эпиграфические (с надписями - прим. автора). На одном из фрагментов была зафиксирована дата - "7053" (1544 г.).[5] Археологи, собственно, по наличию этих фрагментов, датированных ими XVI - XVII вв., установили факт существования на территории бывшего Покровского монастыря древнего некрополя, потревоженного в XVIII в. строительством каменной монастырской колокольни. Дело в том, что при забутовке фундаментной траншеи под колокольню в качестве строительного материала наряду с валунами были использованы и могильные плиты. Именно их фрагменты и были найдены в ходе археологических раскопок.[6] Колокольня же была пристроена с юго-запада к Никольской церкви в 1719 - 1722 гг.[7] Таким образом, в начале XVIII в. древний некрополь уже не существовал.

В связи с этим, с большой долей уверенности можно предположить, что описываемая надгробная плита могла оказаться внутри подклети Никольской церкви в двух случаях: либо во время ее большого переустройства в 1719 - 1722 гг. после сильнейшего пожара Балахны в 1680 г., либо при возведении самой церкви, начало строительства которой относят к 1552 году. В обоих случаях надгробная плита, несомненно, использовалась как дополнительный строительный материал для подкладки под пол. Такой вывод подтверждается фрагментом белокаменной плиты с надписью "лет 7060" (1552 г.), который был обнаружен в кладке Никольской церкви архитектором С.Л. Агафоновым при реставрационных работах  в 1963 - 1965 гг. Данный фрагмент плиты был использован средневековыми зодчими в качестве пяточного камня подстава южного портала.[8] По этой надписи на белокаменной плите, архитектор С.Л. Агафонов датировал весь храм 1552 г., что не противоречит композиционным и архитектурно - стилистическим особенностям аналогичных памятников, возведенных в середине XVI  в.[9]

2. Изучение белокаменных средневековых надгробий Московской Руси.

Изучение белокаменных надгробных плит Москвы и Северо - Восточной Руси XIII - XVII вв. имеет свою историю.

Вплоть до начала ХХ века их изучение сводилось к сбору и публикации надписей. Первой работой, в которой была сделана попытка рассмотреть средневековое надгробие Московской Руси как самостоятельный вид артефакта с присущими ему типологическими особенностями, стал свод надгробий Исторического музея, изданный в "Отчетах" музея за 1906 и 1911 гг.

В послереволюционный период изучение надгробных плит долго оставалось уделом археологов и специалистов по эпиграфике.[10] Новым этапом исследований стали труды известных ученых в области эпиграфики  Т.В. Николаевой и В.Б. Гиршберга, появившиеся в конце 1950 - 60-х гг.[11]

Необходимость и осуществление направленного поиска надгробных памятников, прежде всего ранних, относящихся к XIII - XV вв., а частью - к началу XVI века, способствовало активному "накоплению" с конца 1960-х до начала 1990-х гг. значительного числа надгробий и постепенному осознанию значения их исследования для истории русской культуры позднего средневековья.

В последние два десятилетия интерес к надгробию резко увеличился благодаря чрезвычайно широкому распространению археологических раскопок и реставрации архитектурных памятников, прежде всего в Москве и Подмосковье. В настоящее время выявлены, изучены и каталогизированы целые комплексы надгробных плит XIII - XVII вв. с некрополей таких известных московских монастырей как Данилов монастырь, Богоявленский монастырь, Высоко - Петровский монастырь и других.

К сожалению, средневековые надгробия являются источником не массовым, несмотря на масштабы территории Московского государства. К сегодняшнему дню Институт археологии РАН располагает коллекцией чуть более в 1000 надгробных плит.

Основная часть надгробий принадлежит XVI - XVII вв. (не менее 90 %), для XV века достоверно известны пока около 10 - 15 экземпляров, а от XIII - XIV вв. - немногим более (примерно 25 экземпляров).[12] В частности, ныне ведущий специалист в области изучения средневековых надгробий Беляев Л.А. указывает на то, что довольно значительная и почти не опубликованная коллекция надгробий XVI - XVII вв. хранится в провинциальных музеях. Данные "запасы", по оценке Беляева Л.А., насчитывают 200 - 300 экземпляров.[13] Как видим, Балахна в этом отношении не является исключением. Сейчас Балахнинский краеведческий музей располагает частью фрагментов белокаменных плит из археологических раскопок 1994 г., среди которых есть фрагменты с надписями. Последняя находка в этом ряду особо выделяется, так как имеет раннюю датировку и является целой с точки зрения изначальной длины (несмотря на разлом), с хорошо сохранившейся и читаемой эпитафией, а также рядом характерных особенностей, позволяющих сделать некоторые выводы, о чем будет написано ниже.

Что же касается начала бытования белокаменных надгробий на русских христианских некрополях, то, как отмечает Беляев Л.А., они в виде могильных плит появились на Руси, скорее всего в XIII веке. До сих пор нет сколько - нибудь достоверных свидетельств существования плит в домонгольский период.

В XIII - XV вв. белокаменные надгробия постепенно распространяются в Москве и землях вокруг нее, а так же на севере и северо-западе Руси (в Ростове, Твери, Старице, Белоозере и других районах). Позднее, в конце XV и особенно с середины XVI века, начинается вытеснение местных форм надгробиями с типично московской орнаментикой. Широко распространившись во второй половине XVI - XVII вв. по всей Московской Руси, в последней трети XVII столетия московские плиты испытывают активное воздействие барочных форм и орнаментики западноевропейского надгробия. С XVII в. и позднее надгробная плита будет оттеснена на периферию распространением архитектурно или скульптурно оформленных надгробий и сохранит лишь второстепенную, служебную роль, утратив элементы средневековой орнаментики.[14]

3. Описание надгробной плиты с Балахнинского некрополя. Комментарии и выводы.

Для анализа и определения композиционно - эпиграфических особенностей, проведения сравнительного сопоставления с имеющимися аналогами, комментариев и выводов, мной было составлено научное описание надгробной плиты с Балахнинского некрополя XVI - XVII вв. по методике, предложенной  Беляевым Л.А.[15]

Условное каталоговое обозначение надгробной плиты я обозначил как "БПм N 48", так как описываемая плита по месту своего изначального нахождения относится к некрополю Балахнинского Покровского монастыря. Нумерация соответствует тому количеству фрагментов или целых частей плит, которое выявлено к настоящему времени.

В публикуемой надгробной надписи, чтение текста дано набором в строку, с раскрытием титлов и сокращений различных частей слов в круглых скобках. Выносные буквы подчеркнуты. В квадратных скобках приводятся слова надписи, задетые разломом надгробной плиты на две части.

НАУЧНОЕ  ОПИСАНИЕ 
БЕЛОКАМЕННОЙ НАДГРОБНОЙ ПЛИТЫ  1538 г.
БАЛАХНИНСКОГО НЕКРОПОЛЯ  XVI - XVII вв.
(Выполнено аспирантом исторического факультета НГПУ
Вихаревым  Александром Владимировичем.)

рис.2

рис.3

Какие же можно сделать комментарии и выводы, анализируя составленное научное описание белокаменной надгробной плиты с Балахнинского некрополя XVI - XVII вв.

Комментарии по датировке и композиционно-структурным особенностям надгробной балахнинской плиты. Прежде всего, важно отметить, что в нашем распоряжении для научного исследования оказалась целая белокаменная надгробная плита с достаточно ранней датой - 1538 г., полностью сохранившейся читаемой эпитафией и орнаментом. Об этом уже писалось выше.

Дата смерти Вавилы Ивановича Власова - 27 апреля 7046 (1538 г.) не противоречит оформлению надгробия и соответствует орнаментации аналогичных надгробных плит московских некрополей в первой половине XVI века. День смерти по православному календарю совпадает с днем памяти Апостола и священномученника Симеона, сродника Господня. Аналогичным балхнинскому надгробию по орнаментальным мотивам, ранней дате и форме, с полной уверенностью можно считать надгробие 1535 г. из Высоко-Петровского монастыря г. Москвы (Кат. ВПМ N 7).[16] Таким образом, учитывая результаты научного исследования 46 фрагментов надгробных плит, обнаруженных в ходе археологических раскопок в 1994 г. на территории бывшего Покровского монастыря и наши изыскания, можно с большой долей уверенности сделать вывод, что основные орнаментальные мотивы балахнинских плит совпадают с основными орнаментальными мотивами плит московских некрополей, что еще раз подтверждает вывод Беляева Л.А. о вытеснении в конце XV и особенно с середины XVI в. местных провинциальных форм надгробиями с типично московской орнаментикой.[17]

Однако обращает на себя внимание то, что толщина (8 - 9 см.) балахнинской плиты значительно меньше толщины аналогичных плит московских некрополей. Например, вышеуказанное надгробие 1535 г. из Высоко-Петровского монастыря имеет толщину 16/18 см. Вместе с тем, два крупных фрагмента белокаменных плит, обнаруженных в Балахне в 1994 г. в ходе указанных выше раскопок, имеют толщину: первый - 15 см., а второй - 13,5 см. Причем, на втором фрагменте плиты с надписью сохранилась дата - 7053 (1544 г.). Первый фрагмент датируется серединой XVI века. Таким образом, эти фрагменты по параметру толщины очень близки указанной московской плите, но по датировке представляются несколько поздними. В свою очередь, балахнинское надгробие 1538 г. является при незначительной толщине довольно длинным - 144 см. Анализ каталогизированных надгробий, датирующихся первой четвертью и 30-ми гг. XVI в. с московских некрополей показал, что плит с подобным соотношением длины и толщины не встречается.[18]

При этом, как отмечает Беляев Л.А. в своем монографическом исследовании, бытование белокаменных плит, характеризующихся небольшой толщиной и значительной длиной, напоминающих каменные тонкие доски, имеющих антропоморфные признаки (клейма, ось, "плечики") и орнамент в виде трехгранно-выемчатой резьбы, связано со вторым этапом развития русского средневекового надгробия и относится к XV веку.[19] Как видим, балахнинская плита подходит под это описание при условии, если бы на ней отсутствовала надпись, так как на надгробиях, датирующихся XV в., надписи не встречаются.

Исходя из этого, можно высказать два следующих предположения. В первом случае можно говорить о том, что балахнинское надгробие 1538 г. выступает в качестве одного из образцов провинциальной (местной) переработки форм изготовления плит, представляющейся для второй четверти XVI в. уже достаточно архаичной. В этом отношении можно предположить, что в Балахне, вероятно, было налажено производство белокаменных могильных плит. Об этом свидетельствует и обнаружение в ходе археологических раскопок 1994 г. 46 фрагментов белокаменных надгробий. Белый камень, пригодный для резных работ, по мнению нижегородского археолога П.И. Мешкова, могли доставлять с верховьев р. Волги.[20] Во втором случае - балахнинская плита не что иное, как белокаменное надгробие XV в. с изначально отсутствовавшими какими-либо надписями, которое уже позднее, в 1538 г., было использовано для нанесения погребальной эпитафии и положения на могилу балахнинца Вавилы Ивановича Власова на некрополе. Дело в том, что изготовление белокаменной плиты занятие трудоемкое. Поэтому плиты стоили дорого. В связи с этим, вполне возможно, что надгробные плиты XV в., особенностью которых было отсутствие всяких надписей, могли, с целью экономии денег, использоваться вторично уже в XVI в. В пользу данного предположения так же свидетельствует то, что на балахнинской плите основное поле (от изголовья до начала "плечиков") в которое врезана надпись, небольшое. Это как раз характерно для плит XV в., так как отсутствие надписей не требовало оставлять много места для основного поля. Поэтому вся надпись в основном поле не уместилась и была со слов "... на память Святого Священномученника Симеона" перенесена в поля, образованные левым и правым "плечиками". (Рис. 2. строки 6, 7, 8). В частности, именно этим может объясняться несоответствие размеров с датировкой обнаруженного балахнинского надгробия. Однако для подтверждения высказанного предположения, необходимы дополнительные доказательства. Если данное предположение верно, то балахнинская плита станет бесспорным доказательством существования на современной территории Балахны в XV в. древнерусского средневекового некрополя, связанного с поселением-предшественником нашего города, именуемым в источниках "Солью-на-Городце".[21] 

Комментарии к надгробной надписи балахнинской плиты. Содержание надписей на средневековых русских надгробиях представляет собой весьма интересный источник, несущий конкретную информацию по ономастике, генеалогии, социальной структуре общества. С другой стороны надгробная надпись выступает и как самостоятельный жанр письменности. Она обладает устойчиво повторяющимися структурными характеристиками, имеет собственную историю.

Первые надписи на надгробных плитах появляются только на рубеже XV - XVI вв., а именно в 1490-х гг. Об этом свидетельствуют две плиты из Троице-Сергиева монастыря с надписями, в которых помимо погребального текста указаны и даты смерти "7002" (1494 г.) и "7003" (1495 г.). В первой четверти XVI в. количество надписей быстро возрастает, и к середине - второй половине XVI в. они уже вполне обычны не только на городских и монастырских, но и на сельских кладбищах.

Надпись на балахнинском надгробии читается следующим образом: "Лет 7046 (1538 г. - прим. автора) Преставися раб божий Вавила Иоаннов сын Власов месяца апреля 27 день на память Святого Священномученника Симеона". (Рис. 2.)

Исходя из анализа структуры и характера надписи, можно сделать следующие выводы. Во-первых, в данной надписи на могильной плите присутствуют все признаки, начавшей формироваться уже в первой четверти XVI в., формализации надгробного текста, связанной с существованием определенной устойчивой структуры, как бы "формуляра" надписи. Количество информативных групп такого "формуляра" строго ограничивалось тремя: 1) дата; 2) сообщение о смерти; 3) сведения о личности. Подобному "формуляру" надписи, как видим, строго следовал и резчик, наносивший текст на балахнинскую плиту: 1) Лет 7046 месяца апреля 27 день (Рис.2. строки 1,4,5); 2) Преставися раб божий (Рис. 2. строка 2); 3) Вавила Иоаннов сын Власов (Рис. 2. строки 2-3). Важно отметить, что устойчивая формула "преставися раб(а) божий(я)" используется в надписях практически всех известных русских христианских надгробий, а термин "преставися" - самый употребительный в XVI - XVII вв.[22] Кроме того, надпись на плите содержит указание на православный праздник - "... на память Святого Священномученника Симеона", приходящийся как раз на день смерти - 27 апреля. Указание праздника в надписях так же было характерно для многих надгробий (Рис. 2. строки 6, 7, 8). Ни количества прожитых лет, ни даты рождения древнерусские надгробные надписи не сообщают. Таким образом, структура надписи на балахнинском надгробии аналогична надписям на надгробиях московских некрополей.

Во-вторых, надпись, нанесенная на надгробную плиту, имеет ряд палеографических особенностей, касающихся, прежде всего, характера графики и ее исполнения. Обращает на себя внимание небрежность и неустойчивость, разный размер и способ нанесения букв надписи (см. Рис. 2.). Такой характер надписи может свидетельствовать, что писал не профессиональный резчик (каменосечец), но привычный к  делу письма человек. По всей видимости, тот кто наносил текст надписи на плиту использовал для этого резец, так как буквы слов 1 - 4 строк являются прорезными, однако, как видно, резка их осуществлена не особенно аккуратно (Рис. 2.).  Буквы же слов 5 - 8 строк вообще процарапаны в стиле "граффити", причем очень небрежно (Рис. 2.). В изножии, со стороны правого "плечика" сохранилось процарапанное под титлом слово "божий", а со стороны левого "плечика" - буква "а", что так же часто встречается и на других надгробных плитах. (Рис. 3.) Эти "отвлеченные" надписи, не имеющие отношения к основному тексту эпитафии, по всей видимости, могут указывать на то, что резчик в процессе нанесения основной надписи, от неуверенности, как бы в "черновом" варианте, пробовал резать буквы, чтобы "набить" руку. Все это еще раз подтверждает непрофессионализм резчика, которому было непривычно наносить надпись на камень. Отсюда такая небрежность. Однако о том, что данный человек часто занимался письмом, свидетельствует использование им в тексте надписи графических приемов: лигатур, сокращений слов с указанием над ними знака "титло", выносных букв, а так же элементов вязи, хотя и без особого изящества и декоративности (Рис. 2.). Важно отметить, что палеография надгробных надписей некоторые элементы вязи восприняла уже в 1520-е гг.

В-третьих, вызывают интерес сведения о личности, сообщенные в надписи, а именно имя, отчество и фамилия погребенного балахнинца - "Вавила Иоаннов сын Власов" (Рис. 2. строки 2-3). Таким образом, фамилия погребенного балахнинца, присутствующая в надписи, "сын Власов", указывает на его "не худое" происхождение. У простых тяглых посадских людей в XVI - XVII вв. фамилий не было, и если бы погребенный являлся таковым, то, скорее всего, в связи с дороговизной на его могилу вообще бы надгробная плита положена не была. Следовательно, описываемая надгробная плита принадлежит знатному балахнинцу. Вполне возможно, что погребенный Вавила Иванович Власов был купцом-солевладельцем и даже мог входить в корпорацию привилегированного купечества - "гостиную сотню", учитывая прогрессивность соляного промысла и выгодность соляной торговли в XVI в. Исследователь средневековых цен А.Г. Маньков, указывает, что для всего XVI в. был характерен очень высокий уровень цен на соль.[23] Однако в письменных источниках XVI в., относящихся к Балахне и опубликованных к настоящему времени, не встречаются обычные купцы или купцы "гостиной сотни", богатые солевладельцы, "лучшие люди" с фамилией "Власов".[24]

В связи с этим, вопрос о том, какое место занимал в социальной структуре сословного общества и кем был погребенный, остается открытым.

Таким образом, несмотря на ясность многих надгробных мотивов, балахнинская плита обозначила некоторые проблемы, решение которых в настоящее время, по причине отсутствия или невыявленности необходимых письменных источников, не представляется возможным.

Вместе с тем, для ответа на ряд вопросов (например, о существовании на территории современной Балахны в районе бывшего Покровского монастыря некрополя XV в.) небесполезно было бы провести археологическое обследование внутрихрамовой площади подклети Никольской церкви. Не исключено, что будут обнаружены и другие надгробные плиты. Наряду с этим так же необходим дальнейший поиск письменных источников, дающих возможность ответить на многие вопросы древнейшего периода истории Балахны.

Примечания:

1.     В письменных источниках монастырь впервые упоминается в закладной на двор балахнинца Данилы Иванова от 30 июня 1571 г., опубликованной в действиях НГУАК. См.: Материалы по истории Нижегородского края из столичных архивов. Вып. 3: Грамоты Коллегии экономии по Арзамасскому, Балахнинскому, и Нижегородскому уездам. Ч.I (1498-1613 гг.) / Под ред. А.К. Кабанова  // Действия НГУАК. Сборник. Т. XIV. Н. Новгород, 1913. Гр. N 31. С. 55-56.  Так же монастырь под собственным названием упоминается в 1614 году уже в официальных государственных документах - Жалованной грамоте от Государя царя и Великого князя Михаила Федоровича Покровскому монастырю на Балахне игумену Антонию на монастырские вотчины (от февраля 1614 года) //  РГАДА. ф. 281. оп. 5. д. 381.

2.     Гусева Т. В. Формирование исторической территории Балахны в XVI - XVII вв. //  Исследования по истории России: Межвузовский сборник научных трудов.  Н.Новгород, 1996. С. 36.

3.     Впервые Балахна упоминается в летописях в 1536 г. в связи с нападением на нее в январе 1536 г. казанского хана Сафа-Гирея, разорившего Балахну. В Никоновской летописи об этом упомянуто следующим образом: "В лето 7044... О Балахне. Тоя же зимы, Генваря 6, приходили Казанские Татарове многие люди на Балахну, безвестно пришед, дворы зажгли, и черные люди балахонцы, собрався, на них вышли, и по грехом вскоре, а не умеючи воинского дела, и Татарове множество христиан побили. И воеводам великого князя в Нижний Новеграде  весть пришла, что Татарове на Балахне, и воеводы на них пошли; и Татарове, слышав великого князя воевод, часа того прочь пошли с полоном со многим..." / См.: ПСРЛ. СПб., 1904. Т. XIII. Вып. I. С. 106 - 107. В этом же году по повелению Елены Глинской в Балахне началось строительство дерево-земляной крепости, для защиты крупного торгово-промыслового поселения: "... О Балахне. Того же месяца июля в 20 день повелением великого государя Ивана Васильевича всея Руси и его матери великой государыни Елены, Божиею милостию царя государя, почат град делати у Соли-на-Балахне того ради, что посад велик и людей много; и князь великий и его мати, берегучи, велели град сделати Балахну землян; и доделан 45-го лета, месяца Октября" / См.: ПСРЛ... Т. XIII. С. 113 - 114.

4.     Научная ценность данной находки несомненна. Как отмечает известный нижегородский археолог, кандидат исторических наук Т.В. Гусева: "... Это бесспорное доказательство наличия на месте Балахны древнерусского поселения в ХШ веке... У пряслица, как  предмета, есть финальная датировка. К концу XIII века шиферные пряслица выходят из употребления. В XIV в. из заменяют керамические. Следовательно, оно могло попасть в слой не позже XIII века... И не считаться с этим нельзя... Поэтому пряслице пока остается единственным надежным признаком древнерусского поселения..." // www.

5.     Иванова Н.В. Могильные плиты балахнинского некрополя XVI - XVII веков // Нижегородские исследования по краеведению и археологии: Сборник научных и методических трудов.  Н.Новгород, 1996. С. 67.

6.     Там же.

7.     Агафонов С.Л. Шатровая церковь 1552 года в Балахне // Советская археология. 1966. N 3. С. 255.

8.     Агафонов С.Л. Указ. соч. С. 258 - 259.

9.     Там же.

10.  Беляев Л.А. Русское средневековое надгробие: белокаменные плиты Москвы и Северо - Восточной Руси XIII - XVII вв. М., 1996. С. 13.

11.  См.: Гиршберг В.Б. Материалы для свода надписей на каменных плитах Москвы и Подмосковья XIV - XVII вв. / Нумизматика и эпиграфика. М., 1960. Т. I.; Он же. Материалы для свода надписей на каменных плитах Москвы и Подмосковья XIV - XVII вв. / Нумизматика и эпиграфика. М., 1962. Т. III.; Он же. Надгробие 1655 года из Богоявленского монастыря в Москве / Краткие сообщения Института истории материальной культуры. М., 1952. Вып. 39.; Он же. Надписи из Георгиевского монастыря / Археологические памятники Москвы и Подмосковья. М., 1954. Николаева Т.В. О некоторых надгробных надписях XV - XVII вв. Загорского музея-заповедника / Советская археология. М., 1958. N 3.; Она же. Надгробие новгородского архиепископа Сергия / Советская археология. М., 1965. N 3 // См.: Беляев Л.А. Русское средневековое надгробие: белокаменные плиты Москвы и Северо - Восточной Руси XIII - XVII вв. М., 1996. С. 497, 502.

12.  Беляев Л.А. Указ. соч. С. 25.

13.  Там же.

14.  Там же. С. 35.

15.  Там же. С. 268.

16.  См.: Каталог надгробий, найденных при археологических раскопках и архитектурных исследованиях в 1970 - 80- гг. / Надгробия Высоко - Петровского монастыря / (ВПм N 7) // Беляев Л.А. Указ. соч. С. 320 - 321.

17.  Беляев Л.А. Указ. соч. С. 35.

18.  См.: Каталог надгробий... // Беляев Л.А. Указ. соч. С. 267 - 373.

19.  Беляев Л.А. Указ. соч. С. 35.

20.  Иванова Н.В. Указ. соч. С. 69.

21.  Поселение "Соль-на-Городце" впервые упоминается в Духовной грамоте князя серпуховского и боровского Владимира Андреевича, которая датируется около 1401 - 1402 гг.: "... А Соль-на-Городце дети мои, князь Семен, князь Ярослав, ведают со единого, а делят себе на полы, опричь Федоровские варницы, а иной не вступается никто в Городецкие варницы без повеления детей моих..." // Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей. М. - Л., 1952. Гр. N 17. С. 50.

22.  Беляев Л.А. Указ. соч. С. 249.

23.  Скрынников Р.Г. Царство террора. СПб., 1992. С. 218 // Карташова М.В. Балахна - Родина спасителя Отечества Кузьмы Минина. Исторические очерки. Н.Новгород, 2005. С. 26 - 27.

24. См.: Материалы по истории Нижегородского края из столичных архивов. Вып. 3: Грамоты Коллегии экономии по Арзамасскому, Балахнинскому, и Нижегородскому уездам. Ч.I (1498-1613 гг.) / Под ред. А.К. Кабанова  // Действия НГУАК. Сборник. Т. XIV. Н. Новгород, 1913. 

Александр ВИХАРЕВ